С приходом новой администрации и развитием кризиса прогнозируемо изменилась сама тональность выступлений американского политического истэблишмента. Администрация демонстрирует приверженность диалогу, взаимодействию с партнерами и союзниками. Уходит в прошлое неумеренный идеологический запал при формулировании целей внешней политики. В частности, перемены заметны в стилистике отношений с Китаем: госсекретарь Х. Клинтон предостерегает против использования болезненной темы прав человека для создания помех решению важных политических и экономических вопросов (хотя эта точка зрения тут же подверглась довольно жесткой критике в США за отступление от «традиционных принципов» американской внешней политики, базирующейся на идеях «распространения демократии» по всему миру). Месседж остальному миру довольно недвусмысленно дает понять, что США безусловно стремятся остаться мировым лидером, но хотят наладить более тесное взаимодействие с партнерами. Крайним проявлениям силового унилатерализма образца начала XXI в., похоже, действительно приходит конец.
Изменения военно-политической стратегии выстраданы негативным опытом последних 5 лет войны в Ираке и Афганистане. В этой связи министр обороны США Р. Гейтс отметил: «Нам следует с недоверием относиться к идеалистическим, триумфалистским либо этноцентричным представлениям о будущем военном противостоянии, которые не учитывают уродливую действительность и противоестественность войны. Некоторые идеалисты воображают, что можно запугать и шокировать неприятеля, тем самым вынудив его к сдаче и избежав утомительного преследования войск противника от дома к дому, от квартала к кварталу, от одной высоты к другой. Как сказал генерал Уильям Шерман, «любая попытка сделать войну легкой и безопасной закончится унижением и катастрофой»» [40]. Таким образом, период, когда США были настроены вести высокотехнологические дистанционные войны, опираясь на свою колоссальную, избыточную военную мощь и явное техническое превосходство, по всей видимости, заканчивается. Параллельно убывает если не решимость применять силу, то, по крайней мере, неизменная тяга представителей американского политического истэблишмента к неограниченному и одностороннему использованию силы. Америка вынужденно вступает в эпоху «smart power», умного сочетания «мягкой» и «жесткой» силы, опоры на изощренную дипломатию (априори учитывающую позиции союзников и партнеров США на международной арене) и на восстановление американского идейного (а не идеологизированного, как в начале XXI в.) влияния в мире.
С появлением Б. Обамы в Белом доме связаны, пожалуй, беспрецедентные ожидания позитивных перемен, причем не только в Америке, но и во всем мире. Психологически и даже политически этот общий тренд легко объясним. Смена администрации лидирующей мировой державы – всегда определенный шанс для улучшения двусторонних отношений и трансформации мировой политики. Тем более что пришедшие к власти в Вашингтоне демократы не связаны обязательствами с крайне непопулярной администрацией Дж. Буша – они сами критиковали республиканцев по целому ряду вопросов внутренней и внешней политики и победили под лозунгом обновления. При этом необходимо сохранять трезвую голову и помнить, что американская политическая машина довольно инерционна. И Обаме, безусловно, придется оглядываться на республиканцев в Конгрессе и на влиятельные группировки в Вашингтоне. В данном контексте завышенные ожидания едва ли оправданы. Чтобы соответствовать им, Обаме нужно будет буквально революционизировать различные стороны жизни американского общества и кардинально изменить внешнюю политику США. Пока трудно ожидать этого от такого прагматичного, эластичного и вынужденно озабоченного главным образом поддержанием политических альянсов и сложными внутренними проблемами политика, как Б. Обама.
Дело в том, что американский президент при всем колоссальном объеме полномочий, не является выборным абсолютным монархом. Его прерогативы, в т.ч. в сфере международных отношений, серьезно ограничены Конгрессом, с характерными для него группами интересов и отсутствием (в отличие от парламентской британской модели) партийной дисциплины, а отсюда – сложными закулисными маневрами и сделками. Как отмечает ряд аналитиков, первоочередная задача Обамы и его команды – выработать стратегию отношений с Конгрессом США, а вовсе не с Ираном или Северной Кореей.
В противном случае самые многообещающие внешнеполитические инициативы (впрочем, как и внутренние реформаторские намерения) имеют шанс просто увязнуть в Конгрессе. Впрочем, в потоке оценок первых шагов новой администрации часто встречается мнение, что самого драматического развития событий Б. Обаме уже удалось избежать. Многие утверждали, что президент слишком молод и не имеет представления о скрытых пружинах вашингтонской политической кухни. Предрекалось, что молодой и неопытный президент, зарекомендовавший себя блестящим публичным политиком, не справится с бюрократической средой и административной рутиной. Этого не произошло. И хотя Б. Обама демонстрирует склонность к цветистой риторике (которая является частью его политического имиджа и фирменным знаком политического стиля), он успел зарекомендовать себя весьма прагматичным и, при всей своей харизматичности, весьма рациональным политическим лидером.
Вопреки распространяющемуся в Москве мнению, Россия отнюдь не находится в фокусе внимания новой американской администрации, внешняя политика которой вообще пока не сфокусирована в страновом отношении. Очевидный акцент делается разве что на восстановлении подорванных было в президентство Дж. Буша младшего отношений со странами ЕС и партнерами по НАТО и на доставшихся по наследству от предыдущей администрации проблемах Большого Ближнего Востока. Некоторая активизация представителей американского политического истэблишмента и аналитического сообщества на российском направлении связана с колоссальным объемом негатива, накопившегося в отношениях двух стран за последние годы.
У перестройки отношений с РФ есть немало противников. Они выдают в американской прессе целый поток комментариев, предсказывающих системный коллапс, который должен вскоре постигнуть Россию из-за падения цен на нефть и финансового краха. Многих в США вдохновляет подобная перспектива. Они полагают, что процесс усиления России прекратился и страна постепенно сваливается в пике, возвращаясь к состоянию благословенных с точки зрения американцев 90-х годов прошлого века. А раз так – нет смысла в поисках компромиссов и в уступках Москве. Надо только переждать год-другой, пока не иссякнут российские валютные резервы, и уже потом заключать сделки (как вариант – вообще отказаться от таковых – поскольку от Москвы уже ничего к этому времени не будет зависеть) по большим политическим вопросам на гораздо более выгодных для американской стороны условиях.
На сегодняшний день воодушевляет прагматизм формирующейся новой команды Б. Обамы (возможно и вынужденный обстоятельствами места и времени – поскольку либеральных интервенционистов в администрации, начиная с госсекретаря Х. Клинтон, хватает). В прагматическом же плане Россия необходима США для решения ряда проблем, которые американская администрация на данный момент считает для себя, в силу обстоятельств, приоритетными. Это – сокращение ядерных арсеналов и нераспространение ОМУ (включая иранскую ядерную программу), а также ситуация в Афганистане (в перспективе, возможно, и в Пакистане). Вопреки распространенной точке зрения, американцы демонстрируют уверенность, что им самим по силам добиться успехов на всех направлениях, но полагают (тут сказывается влияние наконец прорвавшихся в близкий к власти экспертный пул сторонников школы политического реализма), что поддержка (или хотя бы отсутствие помех) со стороны России им для страховки не повредят.
В данном политическом контексте начали проявлять активизм неправительственные организации. Еще в феврале 2009 г. влиятельная американская неправительственная организация «Партнерство за безопасную Америку» (Partnership for a Secure America), членами которой являются представители Республиканской и Демократической партий, ведущие дипломаты, представители структур национальной безопасности, обнародовала список конкретных шагов, которые необходимо предпринять для возобновления отношений между США и Россией. В их числе активизация работы Совета Россия-НАТО, приглашение России к полноценному участию в разработке стратегии коллективной безопасности, что характерно, «начиная с мира и стабильности в Афганистане»; предложение России занять лидирующую позицию в многосторонних переговорах с Ираном с целью остановить обогащение урана; активизация работы по Договору о стратегических наступательных вооружениях [41].
В марте в Вашингтоне был опубликован 19-страничный доклад «Правильное направление политики США в отношении России», который подготовили члены негосударственной комиссии по политике США в отношении России, бывшие сенаторы Ч. Хейгел и Г. Харт. Доклад Харта-Хейгела нельзя назвать лестным или комплиментарным по отношению к России, как его уже поспешили окрестить отдельные российские комментаторы. Но его авторы действительно разработали чрезвычайно прагматичный подход к отношениям с РФ. Акцент сделан на все тех же наиболее актуальных для администрации вопросах – более активном подключении России к решению афганской и иранской проблем (и шире – вопросов нераспространения ОМУ), сокращении ядерных арсеналов (в том числе, чтобы отвести упреки в несоблюдении 6-й статьи Договора о нераспространении самими Соединенными Штатами и Россией со стороны стран, стремящихся к обладанию ядерным оружием).
За разговорами о назревших переменах в российско-американских отношениях четко просматривается и неизменная политическая линия на поддержание геополитического плюрализма на постсоветском пространстве, что означает поиск новых форм сотрудничества с такими странами, как Грузия и Украина. В докладе ясно говорится: «США должны противостоять любым попыткам России установить сферы влияния в Европе или где-либо в Евразии, включая попытки отказать другим странам в их праве вступления в НАТО или другие организации» [42]. Равно как и твердая политическая поддержка усилий европейцев по диверсификации поставок энергоносителей.
В марте 2009 г. была опубликована и «Ежегодная оценка угроз разведывательным сообществом», в которой Россия напрямую не рассматривается в качестве противника США. В документе изложены лишь те аспекты внешней политики России, которые тревожат Вашингтон. Среди них – развитие отношений Москвы с Китаем, Ираном и Венесуэлой, а также попытки России осуществлять контроль над энергопоставками в Европу и Восточную Азию.
На данный момент очевидно, что Вашингтонская администрация находится в отношении России на политическом распутье. У Вашингтона в рукаве две возможные стратегии в отношении Москвы: сдерживание (containment) или вовлечение в партнерство (engagement). Похоже, администрация Б. Обамы еще не определилась окончательно с генеральной линией на российском направлении и пока пытается дозированно практиковать оба варианта. На фоне событий лета-осени 2008 г. (и свертывания контактов) простая демонстрация готовности к взаимодействию и сотрудничеству уже выглядит хорошим знаком и действительно открывает определенные перспективы восстановления взаимного доверия в областях, представляющих обоюдный интерес (в их числе, прежде всего, ядерное разоружение, сокращение ядерных вооружений в увязке с проблематикой ПРО, борьба с терроризмом и т.д.). Едва ли разумно было бы игнорировать поступающие сигналы и не воспользоваться представившимся шансом для нормализации отношений.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10
